После нескольких месяцев путешествия Дженни вернулась домой как раз к Рождеству 1904 года. Оно стало для нее последним.

В субботу в середине января 1905 года в особняке на Ноб-Хилл прозвучал первый сигнал тревоги. Бернер вспоминал двадцать девять лет спустя, что утром Дженни была на встрече со своим адвокатом Расселом Уилсоном. А после обеда она встретилась с попечителями университета, несмотря на то, что у нее была респираторная инфекция.

У нее были ужасные простуды, и она приковывала себя к постели по меньшей мере на неделю, и требовалась еще неделя, прежде чем она снова могла передвигаться", - вспоминал Бернер. Джордж Крозерс, хотя и писал спустя четыре десятилетия после встречи, сказал, что Бернер не помнит: названный адвокат был парализован после инсульта, а попечители собирались по пятницам. Кротерса не стоит игнорировать, поскольку его записи говорят о честном и состоявшемся человеке, который сделал честь себе и миссис Бернер.

Стэнфорда и в то же время приносит большую пользу университету и его будущему. С другой стороны, Бернер мог легко перепутать Рассела Уилсона и Маунтфорда Уилсона, которые были адвокатами Дженни и один из которых заболел.

Миссис Стэнфорд уволила ее. Раздосадованные, вдова и Бернер бежали из города в уютный курортный отель в теплом Сан-Хосе. Заменив Ричмонд на бывшую горничную по имени Ева Мэй Хант, Дженни вскоре вернулась в Сан-Франциско, на этот раз , остановившись в отеле Saint Francis Hotel, поскольку в доме на Ноб-Хилл было небезопасно. Днем женщины возвращались в особняк, чтобы собрать вещи, но ночью спали в отеле. Так продолжалось в течение двух недель. "Мое здоровье несколько ухудшилось, - писала Дженни, - мне посоветовали врача, чтобы отправиться в морское путешествие на сайт Гонолулу".

Отплытие состоялось в середине февраля, и, столкнувшись с сильным морем - Дженни была хорошим моряком, а Ханту пришлось несладко, - они отправились в свои номера в роскошном отеле, к которому Стэнфорды были привычны, - на этот раз в "Моане" на пляже Вайкики.

Тем временем брат Дженни и ее адвокат начали расследование в районе залива, наняв колоритного бывшего шерифа округа Аламеда Гарри Морса. Он отправил оперативника следить за Ричмондом, который быстро заметил хвост. Ричмонд, англичанин по происхождению, связался с бывшим дворецким миссис Стэнфорд, тоже англичанином, которого, как ни странно, действительно звали Альфред. Он был настолько расстроен, что связался с британским консулом и пожаловался на тактику команды Стэнфорда. Затем взорвались новости с Гавайев.

В последний день февраля 1905 года Дженни и ее окружение отправились на пикник на другую сторону смотровой площадки Пали в десяти милях от их отеля. Маленькая компания села в карету. Если не считать раздражения по поводу того, что пряник не был достаточно быстро доставлен из печи отеля, Дженни откровенно веселилась, напевая по дороге. Она сидела под тенью дерева, съела несколько подмокших пряников и съела несколько больших шоколадных конфет с кремом, игнорируя предписание врача избегать сладостей. Берта Бернер прочитала ей сказку, и они сидели, ели и разговаривали примерно до трех часов, когда собрались возвращаться в отель. Двоим людям пришлось вытаскивать Дженни из сидячего положения, и она с некоторым трудом дошла до кареты, что не было необычным. Однако она оставалась в прекрасном расположении духа и с нетерпением ждала утренней почты с материка. Нет никаких свидетельств того, что до этого Дженни получала сомнительные письма с лекарствами. Они заехали в магазин одежды и, с мрачной иронией, в мавзолей, где похоронены члены гавайской королевской семьи. Затем они вернулись в отель.

Дженни отдохнула в своей комнате, надела легкое летнее платье и пообедала чаем с супом, сказав, что слишком много съела днем. Дженни посидела на ланаи, поболтала с другим гостем, а затем они с Бернером отправились на короткую прогулку к близлежащему пирсу. Готовясь к ночному отдыху, Дженни попросила Бернера приготовить стакан воды и немного бикарбоната натрия - ее любимое средство от несварения желудка, которое она принимала чуть ли не каждую неделю. В тот вечер она попросила также таблетку со слабительным эффектом. Бернер отсыпал половину чайной ложки содового порошка из бутылочки и положил его на туалетный столик вместе с капсулой. Бикарбонат натрия и таблетки были куплены в районе залива и упакованы для поездки на Гавайи. Бутылку с содой оставляли днем в особняке на Ноб-Хилл в комнате, где происходила упаковка. Двери в эту комнату были заперты на ночь. Кроме того, бикарбонат натрия не был надежно защищен во время путешествия на пароходе из Сан-Франциско в Гонолулу, которое заняло почти неделю. Неизвестно, использовала ли Дженни его во время путешествия.

Женщины пожелали друг другу спокойной ночи: Дженни отправилась в свою каюту, а Бернер - в соседнюю комнату с горничной, которую они звали Мэй. Было около девяти часов вечера. "Все было тихо, и мы спали", - написала Бернер в своих мемуарах. Два часа спустя все в ее конце коридора проснулись, услышав, как Дженни "цепляется за раму своей двери", дрожит и кричит: "Помогите, меня отравили!"

Бернер бросилась к ней и привела обратно в комнату. Она усадила ее в кресло и предложила Дженни выпить стакан теплой воды, но миссис Стэнфорд сказала, что у нее заблокирована челюсть. Бернер помассировала ее и снова подняла стакан, что позволило Дженни не только допить напиток, но и проглотить еще полдюжины стаканов воды. Бернер сказал, что цель заключалась в том, чтобы помочь ей вызвать рвоту и опорожнить желудок, как это было в Сан-Франциско. Вскоре в номер прибыл доктор Фрэнсис Х. Хамфрис, местный врач с внушительной медицинской родословной, живший в отеле. Миссис Стэнфорд рассказала ему, что у нее был такой сильный спазм, что она упала с кровати. Бернер рассказал ему о том, что в Сан-Франциско произошло отравление. Доктор Хамфрис, предварительно удалив Дженни вставные зубы, дал ей стакан воды с горчицей, чтобы вызвать рвоту, но вышло всего около унции жидкости. Он как раз звонил, чтобы вызвать желудочный насос, когда прибыл другой врач, доктор Гарри В. Мюррей, который увидел, что Дженни сидит в кресле, откинув голову назад, сцепив руки с загнутыми внутрь большими пальцами. Ее колени были раздвинуты, а ступни выгнуты дугой вверх. Ее глаза были расширены и выпучены, челюсть сжата. Ее кожа была горячей. Бернер показал, что Дженни, казалось, ненадолго пришла в себя, но затем сказала, что у нее опять начались судороги. Оба врача были рядом.

"О Боже, прости мне мои грехи", - воскликнула миссис Стэнфорд, прижимая руки Бернера к своей шее. "Готова ли